детский голос превратился в красивый, сильный баритон. Дорога в консерваторию не была для него закрыта, но Гусев сам выбрал другую — трудную дорогу революции. Аресты, ссылки, невероятно смелые побеги — и снова умная, умелая партийная работа в разных городах. В 1896 году он поступил в Петербургский Технологический институт и сразу связался с революционным подпольем: стал членом «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». В столице юноша, конечно, старался побывать в опере, послушать хороших певцов. Однажды вместе с приятелями-студентами он попал в Мариинский театр на «Пиковую даму».
Партию Германа блистательно пел знаменитый тенор Николай Фигнер. Публика много раз вызывала артиста. Выходя на вызовы, Фигнер вдруг услышал с галёрки: «Браво, Фигнер!» — и тот же прекрасный молодой баритон повторил фразу из только что спетой арии Германа. Фигнера поразила красота этого голоса, и он послал капельдинера наверх — разыскать певца. Гусева привели за кулисы. Его попросили спеть. Сергей Иванович запел, а артист громко восхищался свежестью и красотой его голоса. Фигнер принялся горячо уговаривать Гусева поступить в императорскую оперу, сулил ему прекрасное будущее. Но студент наотрез отказался. Свою дорогу он уже выбрал твёрдо: только в «Союзе борьбы», вместе с Лениным.
Фигнер расстался с Гусевым недружелюбно. Сергею Ивановичу было известно, что в то время как Фигнер, осыпанный царскими милостями, купался в славе, его родная сестра революционерка Вера Фигнер была заточена на всю жизнь в Шлиссельбургскую крепость. Юноша не утерпел и глядя в глаза любимцу публики заметил: «Всякому своё… одному быть солистом труппы его императорского величества, другому…» Фигнер понял намёк. Он едва кивнул студенту и отвернулся.
Много раз ещё Гусев-певец «помогал» в партийных делах Гусеву-большевику. В Оренбургской ссылке, где он провёл около двух лет, Сергей Иванович считался не только сильным марксистом, но и лучшим певцом среди ссыльных. Где был Гусев, там жила песня. В начале девятисотых годов Гусева направили на партийную работу в Ростов в подпольный Донской Комитет Партии. Подготавливая многотысячную стачку рабочих, он писал пламенные прокламации, выступал с речами. Не хуже речей и листовок действовала его песенка про «Качалу-Мочалу». На большом Ростовском заводе был свирепый мастер — предатель по прозвищу «Качала-Мочала». Гусев сочинил про него язвительную песенку. Молодёжь распевала её открыто, вызывающе, и песня учила сплачиваться в борьбе, не бояться хозяев и их прихвостней. Молодёжь шла за смелым, хотя с виду неуклюжим Гусевым, за своим «Медвежаткой».
В 1903 году Гусев приехал в Бельгию, он был избран делегатом второго Съезда Партии, который тайно собрался в Брюсселе. Полиция выслеживала съезд. В свободный час товарищи окружали Гусева и требовали песен, а Сергей Иванович петь не отказывался. Об этих днях пишет Надежда Константиновна Крупская: «Делегаты шумным лагерем расположились в „Золотом петухе“, а Гусев, хватив рюмочку коньяку, таким могучим голосом пел по вечерам оперные арии, что под окнами отеля собиралась толпа (Владимир Ильич очень любил пение Гусева)».
Вышла неприятность: пение Гусева привлекло не только любопытных брюссельцев, но и полицию. Сергей Иванович первым заметил слежку. Нелегко было делегатам укрыться от шпиков. А съезду пришлось перебраться в Лондон.
Гусева любили слушать всегда: и в Женевской большевистской столовой, которую по мере надобности превращали в зал собраний или «художественный клуб», и в Стокгольме в дни четвёртого партийного Съезда, а порой и просто дома «у Ильичей». Когда товарищи собирались вместе, Ленин неизменно просил Сергея Ивановича спеть. И тот запевал то романс Калинникова «На старом кургане» — про вольного сокола, прикованного цепью, то куплеты Тореадора, то мечтательные романсы Чайковского, то любимую Ильичом «Свадьбу» Даргомыжского.
И каждый раз после недолгого пребывания за границей Гусев с новыми указаниями Ленина, с новым приливом сил возвращался в Россию. Здесь его ждала опасная и сложная работа, неминуемые аресты, тюрьма, ссылка.
В 1906 году, вернувшись из Стокгольма, Гусев был арестован в Москве. К счастью, его взяли с подложным паспортом на имя мещанина Ивана Кулебякова. А то ведь ещё за Ростовскую стачку ему грозил смертный приговор. В тюрьме «Ивана Кулебякова» ценили как знатока литературы и прекрасного исполнителя оперных арий. В своей камере он составил вокальный квартет, и певцы услаждали заключённых песнями разных народов. «Иван Кулебяков» был сослан в город Берёзов Тобольской губернии. План побега он вырабатывал ещё по пути в Сибирь, но осуществил его почти через два года. В Берёзове Гусев предложил свои услуги как учитель пения. Он часто пел у берега Оби. Его большой голос свободно разносился и долетал с одного берега реки на другой. Тобольские любители музыки прослышали о прекрасном пении ссыльного учителя. Они задумали поставить отрывки из оперы «Паяцы», но затея не получалась: не было исполнителя партии актёра Тонио. А у Гусева как раз был баритон, и берёзовцы упивались его исполнением Пролога из «Паяцев». Кружок любителей упросил исправника разрешить ссыльному принять участие в спектакле, и Гусев поехал в Тобольск. Загримированный, в костюме клоуна он появился перед публикой: «Итак, мы начинаем!» — гремел его голос.
Спев Пролог, Гусев как был, в гриме, выбежал на улицу, вскочил в ожидавшие его сани и скрылся из виду. Он уехал в небольшой город Касимов, там жил один из его друзей. В Касимове он выдал себя за оперного артиста Грэна, приехавшего в тихий городок отдохнуть. Он не только не скрывался, но даже явился с визитом к исправнику, пел в светском кругу, обещал «после отдыха» дать сольный концерт в Касимове. Как же был сконфужен очарованный любезностью артиста исправник, когда внезапно за Гусевым явилась полиция. Но «Грэн» был уже очень далеко от её глаз.
Инесса Фёдоровна Арманд
Среди людей, окружавших Ленина, обращала на себя внимание умом, образованностью, яркой красотой Инесса Федоровна Арманд. Партия доверяла ей важные дела. И когда Инесса вступала в спор с противниками большевизма, или появлялась на большом митинге, или вела занятия с рабочими, никому не казалось, что место этой красавицы в роскошной гостиной. А между тем она пришла в партию именно оттуда. Жизнь её сложилась необыкновенно.
В 1881 году из Франции в Москву приехала преподавательница французского языка и музыки. Оба эти предмета были в моде у русских богачей, и француженка рассчитывала на хорошие заработки. Она привезла с собой старушку-мать и шестилетнюю племянницу-сиротку Инессу. Взрослые заботились о малютке. Её обучали наукам, языкам, игре на фортепиано. Годы летели. Маленькая француженка выросла и стала изящной девушкой с огромными светлыми глазами и золотистой косой. В 18 лет она вышла замуж за сына крупного фабриканта Арманда. Теперь-то всего у неё было вдоволь: и денег, и нарядов,